Владимов Г Н - Верный Руслан
Г.Н. ВЛАДИМОВ
ВЕРНЫЙ РУСЛАН
История караульной собаки
Что вы сделали, господа!
М.Горький, "Варвары"
1
Всю ночь выло, качало со скрежетом фонари, звякало
наружной щеколдой, а к утру улеглось, успокоилось - и
пришёл хозяин. Он сидел на табурете, обхватив колено
красной набрякшей рукой, и курил - ждал, когда Руслан
доест похлёбку. Свой автомат хозяин принёс с собою и
повесил на крюк в углу кабины - это значило, что
предстоит служба, которой давно уже не было, а поэтому
есть надлежало не торопясь, но и не мешкая.
А нынче ему досталась большая сахарная кость, так
много обещавшая, что хотелось немедленно унести её в
угол и затолкать в подстилку, чтобы уж потом разгрызть как
следует - в темноте и в одиночестве. Но при хозяине он
стеснялся тащить из кормушки, только содрал всё мясо на
всякий случай - опыт говорил, что по возвращении может
этой косточки и не оказаться. Бережно её передвигая носом,
он вылакал навар и принялся сглатывать комья тёплого
варева, роняя их и подхватывая, - как вдруг хозяин
пошевелился и спросил нетерпеливо:
- Готов?
И, уже вставая, кинул окурок на пол. Окурок попал в
кормушку и зашипел. Такого ни разу не случалось, но
Руслан не подал виду, чтоб это его удивило или обидело, а
поднял взгляд к хозяину и качнул тяжёлым хвостом - в
знак благодарности за кормёжку и что он готов её
отслужить тотчас. На косточку он взглянуть себе не
позволил, только наспех полакал из пойлушки. И был
совсем готов.
- Пошли тогда.
Хозяин предложил ему ошейник. Руслан с охотой в него
потянулся и задвигал ушами, отзываясь на прикосновения
хозяевых рук, застёгивающих пряжку, проверяющих -не
туго ли, вдевающих карабинчик в кольцо. Сколько-то
[50]
поводка хозяин намотал на руку, а самый конец крепился у
него к поясу, - так все часы службы они бывали связаны и
не теряли друг друга, - свободной рукою подбросил
автомат и поймал за ремень, закинул за спину вспотевшим
стволом книзу. И Руслан привычно занял своё место - у
левой его ноги.
Они прошли сумрачным коридором, куда выходили
двери всех кабин, забранные толстой сеткой, - сквозь
прутья влажно блестели косящие глаза, не кормленные
собаки скулили, бодали сетку крутыми лбами, а в дальнем
конце кто-то лаял навзрыд от злой, жгучей зависти, - и
Руслан чувствовал гордость, что его нынче первым выводят
на службу.
Но едва открылась наружная дверь, как белый, слепяще
яркий свет хлынул ему в глаза, и он, зажмурясь, отпрянул с
рычанием.
- Нно! - сказал хозяин и рванул поводок. - Засиделся,
падло. Чо пятисси, снега не видал?
Вон что выло, оказывается. И вон как улеглось -
толстым пушистым покровом по безлюдному плацу, по
крышам казармы, складов и гаража, шапками на фонарях, на
скамейках вокруг окурочного ящика. Сколько же раз это
выпадало на его веку, а всегда в диковинку. Он знал, что у
хозяев это зовётся "снег", но не согласился бы, пожалуй,
чтоб это вообще как-нибудь называлось. Для Руслана оно
было просто - белое. И от него всё теряло названия, всё
менялось, привычное глазу и нюху, мир опустел и заглох,
все следы спрятались. Лишь чёткая виднелась цепочка от
кухни к порогу - это хозяевы сапоги. В следующий миг
белое кинулось ему в ноздри и всего объяло волнением; он
окунул в него морду по брови и пропахал борозду, забил им
всю пасть; отфыркавшись, даже пролаял ему что-то нелепо-
радостное, приблизительно означавшее: "Врёшь, я тебя
знаю!" Хозяин его не придерживал, распустил поводок на
всю длину, и Руслан то отставал, то вперёд забегал - уж
